То, что для православного стоит на первом месте, что не может заглушить или подавить никакая роскошь, никакой блеск, то есть ангельский вид святых, которые, по словам отца Павла Флоренского, "являясь восхищенному умному взору... свидетельствуют о Божием тайнодействии... своими ликами", то проходит почти незамеченным у Теофиля Готье. Вся духовная литература в защиту икон и иконопочитания – жития, проповеди, популярная литература на благочестивые темы – свидетельствует, что для православного восприятия главное в иконе – Лик. Небесными ликами святых явлено столько откровений, им посвящено так много глубоких богословских построений и искусствоведческих страниц, им пропеты настоящие поэтические гимны! Именно лики святых создают молитвенное настроение, именно к ним прибегают с молением и прошениями. Верующее сознание умеет не останавливаться вниманием на окладе, каким бы богатым и сверкающим он ни был, но проходит мимо него, сквозь него и припадает с мольбой и благоговением к Лику. Лик Спасителя, Богородицы или святого – главный, хотя и не единственный, источник "религиозного эффекта" иконы. Конечно, большей частью Готье видел новые иконы невысокого художественного достоинства, но среди описываемых им икон были шедевры древнерусской и византийской иконописи. Тем не менее, иконописных ликов в заметках писателя нет. К иконографии Готье обращается, когда пишет о фресках храма Василия Блаженного и Успенского собора Кремля. "Вся внутренняя часть церкви (Успенского собора) покрыта росписями по золотому фону в византийском стиле... Этот декор очень неожиданен, тысячи фигур окружают вас, словно молчаливая толпа, восходя и спускаясь вдоль стен, идя цепочками, как будто вокруг вас происходят празднества вроде христианских панатеней, они уединяются в позе иератической суровости, склоняются по сводам, по изгибам сводов, по куполам и покрывают храм ковром из фигур, словно неподвижным людским муравейником. Слабый, бережно-сдержанный свет еще более усиливает чувство беспокойства и эффект таинственности. Великие суровые святые православного календаря как будто ведут потрясающе своеобразную жизнь в этой рыжеватой и сияющей тени. Они пристально смотрят на вас и, кажется, грозят вам рукой, протянутой для благословения". Некоторые высказывания писателя не потеряли своего значения до сих пор. Иногда он видит и понимает икону гораздо глубже и пишет о ней намного интереснее, чем его ученые современники, и тем более глубже и справедливее, чем почти через сто лет писали об иконах адепты вульгарного социологизма в России 30-40-х и даже 50-х годов XX века. Заметки Готье превосходят их как своей самобытностью, свежестью взгляда, проницательностью наблюдений, так и теоретическими обобщениями.